Игорь выкинул окурок и побежал. У шоссе он остановил такси и поехал к Вадиму на дачу.
Разбив стекло, он залез в дом, и сразу направился в кабинет.
Старые открытки, письма, фотоальбомы. Игорь судорожно листал и вглядывался в лица. Страница за страницей. Да, вот, эта Лиза – самая первая девушка, которая покончила собой на глазах Игоря. Эта вторая, Света. Она выбросилась из окна.
Руки затряслись. Значит, никакого хозяина нет. Игорь просто был исполнителем в руках Вадима.
А что это меняет? Какая разница кто был заказчиком? Убиты они все были руками Игоря. Вернее его изменой…
Сейчас надо понять другое – Марина это подстава, или тоже девушка, которую любил Вадим, и которая его предала…
Он пролистал все три фотоальбома, но фотографию Марины не нашел.
Значит подстава. Не зря он предложил за нее такие деньги. Знал, что Игорь не справится…
Что же он хотел получить в итоге?
Как, по его планам должна закончиться эта игра?
Игорь потер виски.
Думай, думай! – сказал сам себе.
Скорей всего именно Игорь должен выстрелить.
Или в себя. Или в Марину.
Что бы это дало Вадиму?
Может, больше некому мстить, и Игорь ему больше не нужен?
Может, Игорь лишний свидетель, и когда-нибудь он догадался бы, что все эти женщины значали для Вадима?
А может, Вадиму просто нравится смотреть на смерть, которая застывает в зрачках?
Что ж, он ее увидит.
То, что Марина отдалась Вадиму ничего не значит. Она должна была это сделать. Но она его не любит.
Он, Игорь, знает какие глаза у любви. Он знает, как целуют губы, которые наполнены этим чувством. Он знает, как дрожит голос, когда любовь наполняет душу.
– Ну что? Играем до конца, дружок, – спросил он у фотографии, на которой был Вадим, потушил сигарету и выпрыгнул в окно.
***
Игорь повернул ключ в замке, тихо вошел в кваритру.
Марина вышла из комнаты на цыпочках, подошла к нему, обняла, и опустилась на колени.
Он присел рядом с ней, вытащил револьвер, взвел курок и протянул Марине:
– Есть я, есть ты, есть Вадим – этажом ниже. Нас трое. Должно остаться двое. Решай.
Она испуганно смотрела на него.
– Решай.
Марина взяла маленький, почти игрушечный черный револьвер и поднесла к виску.
Игорь ее не остановил. Он смотрел ей в глаза и ждал.
Она зажмурилась и нажала на курок.
***
– Партию в шахматы? – Вадим протянул Марине бокал с вином.
– С удовольствием.
– Какими играешь?
– Белыми.
Дневник идеальной жены
15 июня
Ты пришел и сказал «Прости». Я улыбнулась и спросила: «За что?». Ты молчал, опустив голову, и я сразу поняла, что тебе не нужно мое прощение. Тебе просто надо сказать это дежурное слово «Прости»…
Ты говорил о том, что она от тебя беременна, что ты запутался, что тебе плохо. Сказал, что мы взрослые люди и должны себя вести достойно. Обещал «не забыть Антошку».
Я смотрела как ты собирал свои вещи, а ты все твердил:
– Ты идеальная жена. Ты обязательно встретишь кого-нибудь. Ты обязательно будешь счастлива…
Когда ты ушел я, как идеальная жена помыла посуду, испекла пирог и полила цветы. Потом набрала в ведро воды и выплеснула на пол. Я со злостью драила деревянные полы новомодной шваброй и твердила, что ты умер…
21 июня
У меня нет друзей. Совсем нет. И это я поняла только сейчас.
Разве друзья все те, кто звонят и говорят:
– Ну ты как? Держись. Звони, если что…
Звонить.
Если что.
– Если что? – хочется крикнуть, – Если что? Если умру?
Я беру себя в руки и успокаиваюсь.
Да, конечно, если умру обязательно позвоню.
Чтобы поблагодарить за дружбу…
29 июня
Мама приходит каждый день. Просто приходит, что-то говорит, моет мою посуду, поливает цветы. Сегодня она пришла с папой. Мне было очень трудно. Трудно не заплакать, не прижаться к нему. Я отвернулась и смотрела в окно. Он все понял и через минуту сославшись на дела ушел.
Спасибо тебе за это, папа!
5 июля
Антошка до сих пор ничего не понимает.
По прежнему каждый вечер ждет папу и засыпает в ожидании.
И еще он каждый день обещает меня спасти. Потому что он Человек-Паук.
Он обнимает меня невидимой паутиной и спасает.
Каждый день.
Сам того не понимая…
8 сентября
Интересно, сколько живет боль?
Почему ни в одном справочнике такой информации нет?
Ненавижу неопределенность. Мне обязательно нужна цифра: месяц-два-год.
Мне обязательно надо знать когда.
Потому что мне очень больно.
10 ноября
Я видела их в магазине. Они покупали рамку для фотографии. У нее уже большой живот.
Наверное он целует его на ночь.
Как когда-то целовал мой…
Я знаю, что это плохо, но хочу чтобы ему было больно.
Как мне.
Сейчас.
20 ноября
Мама попросила забрать из мастерской папины туфли.
Я их забрала, а вечером, как обычно, сложила свои сапоги, Антошкины, вытащила из пакета папины туфли и принялась их чистить.
Я делаю это каждый день.
Я ненавижу грязную обувь.
В дверь позвонили.
Это был ты.
Ты зашел и сказал «Прости».
Как тогда.
Так же опустил голову и повторил «Прости».
Я молчала.
Как тогда.
«Прости» – повторял ты это идиотское слово.
Как будто оно волшебное. Как будто после него я забуду как ты собирал вещи, как в магазине покупал рамку для фотографии чужого мне ребенка, как я кричала в подушку, как Антошка по ночам просыпался и спрашивал пришел ли ты. Как будто…
– У Марины выкидыш, – тихо сказал ты.
– Сожалею.
У тебя хватило сил поднять голову и посмотреть мне в глаза:
– Может начнем все сначала?
– Прости, – повторила я твое любимое слово и кивнув на туфли отца соврала: – У меня уже есть другой.
Ты побледнел. Потом попыталась взять себя в руки и просипел:
– Видимо, на новые туфли у него денег нет?
Я ничего не ответила.
Только открыла входную дверь.
2 декабря
Сегодня выпал первый снег. Я шла по улице, подставляла лицо под снежинки и впервые за последние полгода улыбалась: снегу, деревянной скамейке у нас во дворе, деревьям, домам, фонарным столбам, проходящим мимо людям…
Я перешла дорогу и зашла в обувной магазин.
– Мне вот эти, пожалуйста, – попросила я продавца.
– К сожалению это последняя пара – 43 размер. А вам какой нужен?
– Это не важно, – я достала из кошелька деньги, – Я покупаю их.
Продавец удивленно посмотрел на меня.
Я улыбнулась:
– Просто я идеальная жена. И я обязательно буду счастлива!
Большой трус
– Девушка, вас подвести?
Шикарная машина остановилась возле Катерины. Катя ничего не ответила, открыла дверцу и села в автомобиль.
– Куда едем?
– Я есть хочу, – нагло ответила Катерина.
– Китайскую кухню любишь? – спросил хозяин машины.
– Не пробовала никогда.
– Ну вот и попробуешь. Меня зовут Геннадий.
– Крокодил, значит… – опять не ласково отозвалась Катя.
– Можно и крокодил. Но лучше Гена. У меня вопрос номер один: как тебя зовут. И вопрос номер два: кто же тебя так сильно обидел?
– Ответ номер один: Катерина. Номер два – не твое дело.
– Да, вижу, что девушка ты с характером. Нелегко, наверное, приходится твоим близким.
– У меня никого нет.
– Тогда понятно. Больше вопросов нет.
Машина остановилась у китайского ресторана и новые знакомые направились пообедать.
Заказ взял на себя Геннадий. Когда принесли заказ, Катя стало жадно поедать все что лежало в тарелке и Геннадий про себя отметил, что девушка действительно голодна и сегодня точно еще ничего не ела. Гена не хотел заводить с ней разговор. А Катя была этому очень рада. Она не любила рассказывать о себе, а слушать о судьбе постороннего человека ей тоже не очень хотелось. Поэтому они обедали молча.
После китайского чая с хрустиком Катя повеселела.
– Ну, что, – спросила она у Гены, – поедем к тебе? Или у тебя жена дома?
Геннадий вопросительно посмотрел на Катю:
– Ты проститутка?
Катя молчала. Потом философски заметила:
– Все мы в этой жизни проститутки. Одни домашние, другие уличные.
– Ты какая? – настаивал на ответе Гена.
– Была домашняя. А сейчас? Если не домашняя, то тогда уличная. Других не бывает, так ведь?
– А, может, все-таки расскажешь? Видно же, что-то случилось у тебя.
– Как ты догадался? – с иронией спросила Катя. Ну, раз хочешь послушать – тогда слушай. Была я замужем 3 года. Он из таких как ты был. Крутой, навороченный, бабки, машины и все дела. Две недели назад отправил он меня в Париж, проветриться. Приезжаю я сегодня, а он в постели с другой. Обыкновенная ситуация. В кино, наверное, много раз видел. Ну а я в жизни встретилась…
– И что? Что он сказал? Он пытался что-то объяснить?
